Читать интересную книгу Агентство Пинкертона [Сборник] - Лидия Гинзбург

Руки Крейна были холодны, как камень, и холодная дрожь проходила через его тело, как ток, от ногтей до затылка.

— Мой бедный мальчик, наши конторщики и наши преступники показались вам несколько бутафорскими. Вы вообразили, пожалуй, что под очками мистера Бангса прячется пара ласковых голубых глаз. Поверьте, взгляд главноуправляющего… Впрочем, не в этом дело, — дело в гордости. С Запада люди привозят хлеб, железо и гордость, которых не хватает в центральных штатах.

Мистер Джиль опустил лоб в раскрытую ладонь.

— О, зачем человек спешит, — мистер Джиль говорил теперь голосом тихим и почти что печальным, — зачем человек из гордости торопит события, пока они не взвешены, не измерены и не названы по имени. Крейн, вы еще увидите настоящие вещи. Быть может, вы увидите смерть. Вы несомненно увидите отчаяние; вы увидите ненависть… не ненависть человека к человеку, но ненависть людей к людям, которых они не знают в лицо.

Тогда Крейн, как некогда Мак-Парланд, спросил почти грубо:

— Когда я увижу это?

— О, в свое время, — мистер Джиль быстро переменил позу и голос, — не знаю, мой мальчик. Я еще не уполномочен ознакомить вас с этой стороной дела, как говорит наш приятель Сайлас. Впрочем, на четвертый день — такой разговор со своим ближайшим начальником! И это при дисциплине, так сказать, военного характера, которая, как вы, вероятно, уже успели заметить, присуща нашей организации! На вашем месте я бы возгордился, мой мальчик.

— Слушаю, сэр, — сказал Крейн.

— Да, да. На вашем месте я бы даже считал, что отчасти приблизился к цели. А знаете, Крейн, бывали ведь случаи, когда молодые люди, вот вроде вас, в последнюю минуту сами уклонялись от настоящего дела…

— Я не сделаю этого, — сказал Крейн.

— Да, однако бывали случаи…

— Сэр, уверяю вас честью… Как трудно, как ужасно, как смертельно бы ни было то, что меня ожидает… Я клянусь, если нужны клятвы…

— Нет, зачем же? Ни вы, ни я этих слов не забудем. Зачем же, в сущности, клятвы? Ступайте, мой мальчик. И главное — не падайте духом. Говорю вам, как старый, опытный человек, который с первого взгляда почувствовал к вам искреннее расположение.

В дверях кабинета Крейн встретился с Сайласом. Сайлас был изящно одет и поощрительно улыбнулся Крейну. Крейн закрыл за собой дверь.

— Хорошо! Все-таки я клянусь… Я им покажу, какое железо люди привозят с Запада! Я клянусь — через три дня, ие позже, я заслужу их доверие, — будь они прокляты!

— Крейн! Крейн! — закричал Сайлас, высовываясь из кабинета. — Подождите! Мистер Джиль хочет вам дать поручение. Что-то кому-то сообщить или какой-то пустяк в этом роде.

* * *

Сайлас заставил себя ждать не более пятнадцати минут.

Крейн, вероятно, помнит ту особу в музее? Разумеется, Крейн помнит, — довольно вздорная женщина… Дамы, видите ли, всегда осложняют жизнь, но дама, у которой разыгралось воображение, положительно небезопасна.

Миссис Гульд — жена молодого Перси Гульда. Молодому Перси Гульду тридцать четыре года и он лично стоит не более двух миллионов. Но молодой Перси Гульд — сын старого Перси Гульда из Бостона. Старый Гульд — самая хитрая собака в Новой Англии, и поэтому в точности никому ничего не известно, но, кажется, дело дошло уже до восьмизначной цифры (Сайлас заметно оживился, потому что цифры от семизначных и выше действовали на него возбуждающе). Так вот, миссис Гульд, жена молодого и невестка старого Перси Гульда, несколько раз уже с большим шумом врывалась в агентство, — что нежелательно… по целому ряду причин.

— Агент Пинкертона, милый Крейн, не агент Пинкертона, если он не умеет разговаривать с дамами. Ваши природные данные, милый Крейн, позволяют надеяться… Словом, мы решили начать втягивать вас в работу — разумеется, постепенно.

Для начала предстояло отправиться к миссис Гульд и лишний раз уверить ее в том, что агентство бодрствует; агентство ручается; агентство просит выжидать события, сохранять спокойствие, питать доверие и избегать огласки…

— Главное, Крейн, вы должны своевременно исчезнуть, изумив ее вежливостью и по возможности не дав ей произнести ни слова, — в этом и состоит умение агента разговаривать с дамами.

— Не должен ли я, сэр, сегодня же явиться с отчетом?

— Полагаю, что отчет о вашей беседе с миссис Гульд позволительно отложить до завтра.

— Не думаете ли вы, сэр, что мне следовало бы иметь некоторое понятие о сущности этого дела?

— Нет, я не думаю этого, — просто ответил Сайлас.

ГЛАВА V. ПЕРВЫЕ ШАГИ

Железные дороги. — Дом Гульдов. — Шофер.

Перси Гульд-старший, крупный фабрикант в Бостоне, был недоволен сыном, потому что тот по окончании университета не изъявил желания посвятить свою жизнь текстильной промышленности. Перси Гульд-младший был недоволен отцом, потому что, по его мнению, тот пользовался устарелыми способами обогащаться.

— Наше будущее, — утверждал Перси Гульд-младший, — это банки и железные дороги. У старика не хватает полета фантазии…

И в самом деле, только от старческих глаз могли укрыться поразительные перспективы железнодорожного дела.

«Монархический принцип, — писал в конце девятнадцатого века известный знаток Америки; — монархический принцип, устраненный из области американского государственного управления, снова заявляет о себе в не менее важных областях промышленности, торговли и транспорта. Американские железные дороги, предприятия, которые не имеют в Старом Свете ничего себе равного, суть вместе с тем предприятия частные».

Если компания проводила дорогу через город или округ, туда устремлялись переселенцы, недвижимая собственность возрастала в цене, промышленность оживлялась. Люди покидали свои жилища и товары теряли ценность, если компания считала нужным провести дорогу в другом месте. Если компания владела одной из главных железнодорожных линий, она могла по своему усмотрению повышать или понижать провозную плату за продукты местного производства. Благосостояние или разорение земледельцев, рудокопов или лесопромышленников, городов, графств или штатов зависело от крупных железнодорожных компаний.

В штате Калифорния Южная тихоокеанская дорога пользовалась неограниченной политической властью. До сих пор рассказывают о том, как однажды во время заседания Законодательного собрания этого штата один добросовестный, но простодушный депутат вскочил и воскликнул:

— Ну, мистер спикер, если Тому Скотту, представителю Тихоокеанской компании, не о чем больше нас спрашивать, то, мне кажется, мы сегодня можем и разойтись!

Исключительное могущество приобрели даже те из железнодорожных компаний, которые владели только полосой земли между рельсами. Но обычно правительство бесплатно предоставляло железным дорогам огромные земельные пространства по обе стороны пролагаемого пути. Объединенная тихоокеанская, Центральная и тихоокеанская, Северная тихоокеанская и Атлантическо-тихоокеанская дороги получили земельные отводы размером от двенадцати до сорока семи миллионов акров. В общей же сложности отданная железнодорожным предпринимателям земля превысила на сто тридцать семь тысяч квадратных миль площадь Турции, на пятьдесят тысяч — площадь всей Япон-ской империи и на сто тысяч квадратных миль — площадь Германии или Франции.

Неудивительно, что после этого во вновь заселяемых областях не оказалось свободной земли для переселенцев. Впрочем, переселенцы нашли выход: никем не заселенную и подлежащую заселению землю они стали брать в аренду у железнодорожных компаний, платя им от пяти до пятнадцати долларов за акр.

Публика с возрастающим беспокойством следила по газетам за неуклонным слиянием железнодорожных линий в объединения, ассоциации и компании. Железнодорожные монополии спокойно противостояли недовольству рабочих, требовавших повышения заработной платы, недовольству фермеров, требовавших понижения проездного тарифа, недовольству местных правительств, раздраженных льготами, доставшимися другим штатам, и недовольству Конгресса.

Время от времени, когда вопли добрых американских избирателей становились особенно пронзительными, Конгресс учреждал комиссии для урегулирования торговых сношений между штатами.

Комиссии рассматривали вопрос, приходили к заключению и даже выражали надежду; население платило; железнодорожные магнаты управляли железными дорогами.

«Когда владелец какой-либо большой железнодорожной линии Запада проезжает в своем великолепном вагоне, — писал все тот же знаток американской жизни, — его путешествие напоминает триумфальное шествие короля. Губернаторы штатов и территорий преклоняются перед ним, народные представители устраивают в его честь торжественные заседания, города и деревни соперничают друг с другом, стремясь заслужить его благосклонность».